Хрупкий лед (СИ) - Страница 7

С благодарностью посмотрев на улыбнувшуюся Веру Семеновну, она вышла из кабинета следом за матерью Саши.

До дворца спорта, где занимался Сашка, они добрались очень быстро и, к тому же, пешком. Как рассказала ей тетя Наташа — именно близость и оказалась решающей когда-то для нее, в выборе секции для сына. Сашка ведь мог ходить туда даже самостоятельно, пока тетя Наташа работала. А потом у Саши стало очень хорошо получаться. И сам тренер признал, что ее сын талантлив, хоть и огорчался, что развивать этот талант ему сейчас практически невозможно, нет денег для детских соревнований и чемпионатов. Но тетя Наташа, все равно, не теряла надежды, что Саша сможет добиться огромных результатов. Она начала говорить о каком-то шансе, но так и не до рассказала, потому что они пришли.

Остановившись, Настя секунду оглядывала мрачное и огромное строение, на фасаде которого большими белыми буквами было написано: дворец спорта «Юность». Но тут же побежала дальше, боясь отстать от тети Наташи, которая уже поднималась по широким ступенькам.

Честно говоря, этот дворец спорта, как-то, ну совсем не был похож на дворец. Настя вовсе не так представляла себе дворцы. А тут…

Все такое же старое, потертое и убогое, как и в их детском доме. Старый линолеум, кем-то брошенный просто так поверх паркета в коридорах, чтобы прикрыть потерявшиеся или оторванные планшетки, лежал кусками то тут, то там. Не прибитый ничем, просто накинутый, как тряпка на лужу грязной воды. Сами коридоры — длинные, путанные, пересекающие один другой, как какой-то лабиринт. И темные. По одной работающей лампе метров на сто-двести, как казалось Насте.

Ей стало даже немного жутковато, когда они зашли в эти пустые и темные коридоры, в которых, почему-то, больше не было никого. Только старенькая бабушка-вахтерша попалась им в холле. И все, пустота. Тут, хочешь-не хочешь, а вспомнишь все страшилки, которые только узнал в жизни.

А вот тетя Наташа, как ни странно, совсем не боялась, похоже. И, что показалось Насте еще более странным, разбиралась, куда идти по этим коридорам! Волшебство, не иначе.

Насте очень хотелось подойти к тете Наташе немного ближе. И, быть может, даже взять за руку. Но она, конечно же, не решилась на такую наглость, несмотря на весь страх.

— Здесь, сейчас, конечно, не самые лучшие условия. Денег совсем на спорт не выделяют. — Сокрушалась тетя Наташа, осматриваясь по сторонам, пока все показывала Насте. — Раньше было лучше. А теперь, вон — лампочки, и то, мы сами покупаем, родители, чьи дети ходят на тренировки. Иначе, вообще было бы темно. Да и сама секция держится только на желании тренера. Эдуард Альфредович просто очень любит хоккей, и почти бесплатно с нашими детьми занимается.

Тетя Наташа неожиданно остановилась и растерянно посмотрела на Настю.

— Ой, прости меня, дорогая. Что же это я с тобой, как со взрослой говорю? Тебе, наверное, и не это совсем интересно. — Женщина как-то грустно улыбнулась и внимательно посмотрела на Настю. — Просто, глаза у тебя взрослые. Смотришь, и кажется, что с ровесником говоришь. Хотя, и не мудрено, конечно.

Тетя Наташа вздохнула и вдруг, совсем неожиданно для Насти, которая почти не могла в это поверить, протянула руку и погладила ее по голове. Не потрепала мимоходом. А погладила, так, словно и не торопилась никуда. Как гладила своего сына совсем недавно. Она застыла и будто уменьшилась вся. Всем телом превратилась в эту макушку, которую сейчас гладила тетя Наташа. Всеми фибрами впитывала эту ласку и тепло.

— Пошли, Настенька, а то тренировка и закончится скоро. — Наконец, проговорила тетя Наташа.

И, взяв Настю за руку, повела ее дальше по темным коридорам. А Настя поражено молчала и очень сильно надеялась, что эта женщина не передумает и не разожмет сейчас свои пальцы. Потому что, ощущая, как согревается ее ладошка в большой и теплой руке — чувствовала себя такой… такой… Богатой, наверное. Именно это слово казалось ей очень насыщенным, полным каких-то переливчатых, радужных и вкусно шелестящих оттенков, как обертка шоколадной конфеты. Это определение виделось ей защищающим его носителя от всех бед. Вот и Настя сейчас чувствовала себя так — защищенной и счастливой.

Она послушно шла рядом с тетей Наташей, уже не замечая ни темных коридоров, ни убогости обстановки. Старое и давно не ремонтирующееся здание, вдруг, в самом деле, стало напоминать ей сказочный дворец.

Как именно они оказались в огромном и гулком помещении, где располагался каток, Настя не заметила. Коридоры казались совсем одинаковыми, а она была слишком сосредоточена на руке тети Наташи. Просто, нырнув с головой в очередной темный проход, они вдруг оказались в большом зале, таком же темном, как и все здание, в котором стояло множество скамей по кругу. А в центре, выделенный непривычно ярким для этого места светом, сверкал лед. Его окружала прозрачная стенка.

Это было первое помещение во дворце, где сидели люди. Совсем мало, но хоть кто-то живой. Настя с интересом оглядела четырех взрослых, которые вразброс сидели на первом ряду скамеек, внимательно наблюдая за тем, что происходит на льду. Видно, как и тетя Наташа, родители детей, занимающихся здесь. Один мужчина все время вскакивал, что-то выкрикивал кому-то на льду, и снова садился. Чтобы через секунду подняться опять.

— Давай, подойдем ближе? — Тетя Наташа наклонилась к ней и вопросительно заглянула в глаза.

И Настя поняла, что так и замерла на пороге, осматриваясь. И сама дальше не шла, и тетю Наташу не пускала.